|
|
|
вернуться в тему
Ответить на сообщение
Добавить рассказ
Послано чюдо 15 октября 2010 13:47
Я смотрю в осеннюю ночь и ищу в душе, те самые нотки,которые описывают в своих стихах поэты. Осеннюю грусть или депрессию. Или ещечто-нибудь в таком роде, что-нибудь красивое, темно-синее, дождливое, но немогу найти.
Пытаюсь прокрутить картины прошлого, чтобы вызвать тоску игрусть, но ничего не выходит из этих попыток впасть в уныние.
Совсем недавно эмоции сошли на нет. Смеяться получается, нослышать свой смех невыносимо потому, что я прекрасно знаю, насколько онфальшив. Улыбка – маска. Могу даже взвыть, с соплями и слезами, ну как положенов общем, однако это все ненастоящее.
А что настоящее?
Ничего.
Я помню чудное мгновенье… И это единственное мгновениепытаюсь забыть. Тебя нет, все остальное – неважно.
«…- Взгляд синих глаз, стремился в ночь, - с улыбкойдекламировал Алексей, вызывающе глядя на Ирину, -Что было нужно? Взгляд ответный. Увы, ушеллюбимый прочь,Сорвав созревший плодзапретный.
- Алеша, - слушательница засмеялась, - Лови ответ: Но сколь,ни горестна утрата, она не проливала слез, краса Венеры, ум Сократа, в душеогонь, в глазах мороз. Она прекраснее рассвета, желанней лета, ярче дня,избавленная от запрета, навечно влюблена в меня.
- Ну, немного не попала, - Алексей обнял свою любимую, - ноход мыслей мне нравится.
Молодые, смотрели друг на друга с такой нежностью, что ихлюбовь я мог бы назвать эталоном. Я мог бы поместить их в палату мер и весов,чтобы люди могли, лишь поглядев со стороны, понять, как много они должныдобавить страсти, любви, нежности и доброты к своему партнеру, для того, чтобыхоть на чуть-чуть, на самую капельку приблизиться к любви этих молодых людей.
Но это не мой мир и в нем, в палате мер и весов, никогда непоявится влюбленная пара, как экспонат. И любовь этой пары, не будет вечной, вэтом, не моем мире…»
- Максим, - Алена, оторвала взгляд от текста, который я далей для оценки. – Это конечно же очень красиво, романтично и прочее и прочее, ноэто никому не нужно. То есть нужно, но в это никто не поверит. Понимаешь о чемя?
- Да, конечно, - я кивнул головой, улыбаясь про себя, - Ачто нужно? Хочешь они молча и нежно глядя друг на друга, будут съедены племенемканнибалов с планеты 3 икс 8 зет, во сне третьеклассника сотворившего мир встакане с чаем, и случайно его уничтожив?
- Ха-ха, - Алена укоризненно посмотрела на глупого меня, -Тебе бы юмористические рассказы писать, раз уж ты такой шутник. А ты вон, вроманы лезешь. Или фантастические, с воображением все в порядке, как я погляжу.А вообще, ты лучше не лезь в литературу, для тебя все не всерьез, все шутка. Алюди почувствуют фальш. И все равно тебя читать не будут…
- Аленочка, - я знал этот ее тон – обиделась не на шутку, -Извини, я ведь просто пошутил. Плохо – согласен. Но, вопрос остается: Что имнужно?
- Да черт его знает, если честно, - я удивился – наверное,впервые в жизни я слышал отчаяние в ее голосе,- порой, выстреливаю такие вещи, которые я бы прятала вмусоросжигателях, а иногда, рассказы которые превращают меня в кляксу из слез итуши еще не прочитанные до половины, стоят в магазинах годами. Ты ведь знаешь,Макс, я разбираюсь в литературе, но понять, что же нужно другим, видимо мне непод силу.
- Ну, ладно, Алена, - мне захотелось уйти, чтобы хоть слезее не увидеть, - не отчаивайся. Ты еще молода и может быть со временем, мы обаначнем понимать читателя. Ну, а за критику, спасибо. Я пожалуй выкину Сережу сИриной, в корзину.
- Нет, Максим, - Алена, отдернула рукопись от меня, когда япотянулся с честным намерением осуществить вышесказанное. – Я дочитаю, доконца. Мне нравится. Пока.
Покинув, кабинет редактора, на 38 стрит, я потихоньку пошелв сторону, своего маленького спичечного коробка, который называл с гордостьюДомом. Топая по свежему еще теплому асфальту я прошел мимо картины в которойполицейский приставив дуло табельного к голове пацаненка медленно нажимал накурок, прошел мимо двух подозрительных типов в черных плащах, держащих в рукахгнутые ложки, пропустил картинку с пьяным мужиком, лежащем на дороге в пятишагах от зебры, перед быстро катящемся самосвалом. Остановился, я лишь, когдаувидел девушку, стоящую на перилах моста, и глядящую вниз.
- Алло, мадам, - нагло окрикнул я её, - какого хрена?
Я быстро шел к ней, пока она еще не пришла в себя от такогохамства и нес всякую чушь:
- Я значит бегу, ищу ее по всему городу… А кто будет заквартиру платить, а??? – еще пара шагов, - ну-ка спускайся быстро, и бегом наразвалы. Камни ждать не будут хоть и в зените.
Подойдя вплотную, я улыбнулся девушке:
- Простите, красавица, - сказал я совершенно спокойно,расставляя слова аккуратно, как пробирки с нитроглицерином, - вам туда ещерано.
Я протянул руку, предлагая жестом слезть с перил, но девушка,улыбнувшись мне ослепительно красивой улыбкой, отвернулась и прыгнула вниз…
- Твою же маааать… - протянул я с обидой, - ни имени, нителефона.
Я чувствовал, что-то мокрое на щеках, но отказывалсяповерить, что это слезы. Нельзя.
В голове, быстро пробежала бегущая строка рекламного таблометрополитена: «Согласно новому законодательству, указом президиума, любыепроявления эмоций на центральных улицах города, таких как 38, 33, 42, 47 и 46,а так же их перекрестках запрещены во избежание, нарушений общегоэмоционального настроя центральной части города.»
Я должен чтить закон. Я смотрю за перила моста, наавтостраду внизу, вижу изувеченное тело и заставляю взять себя в руки. Черезтри минуты, я достал платок и делая вид что сморкаюсь, вытер мокрое лицо. «Всехорошо, Максим, все хорошо» - сказал я себе, и развернулся в поискахполицейского.
Коп стоял там же где прихлопнул паренька, вытирая нос. Япошел к нему:
- Простите, - заискивающим тоном сказал я, - я сейчаснаблюдал прыжок девушки с моста. Это возмутительно.
- Да, -металлическимголосом ответил полицейский, - она будет наказана за нарушение порядка.
- Тогда я совершенно спокоен, - произнеся эти слова серьезным тоном, я вновь продолжил свой путьдомой.
И я шел дальше, мимодома номер 3 на 47 стрит, пронаблюдал как у него обвалилась крыша.Разглядел людей с совершенно спокойными лицами. Они совершенно спокойновыносили покалеченных родственников и соседей, которые с совершенно спокойнымилицами не корчились от адской боли.
Я шел домой. Сегодня я должен дойти домой в последний раз.
И вот я дошел. Он стоял на 32 улице, поэтому я позволил себеулыбнуться симпатичной соседке и открыв дверь зашел в квартиру…
Я крестьянин, из семьи рабочей.(с)
|
| |
| |
|
|
|
Тусовка
Плоский